Годы жизни: -
К данному псевдониму относятся мысли, авторство которых установить затруднительно.
Цитаты автора
Найдено цитат автора: 539
Для того, чтобы самое банальное происшествие превратилось в приключение, достаточно его рассказать.
Люди, уверяющие других, что разум не может быть руководителем жизни, — это те, разум которых так извращен, что они ясно видят, что заведены в болото.
Ревнивец — мучитель, мучающий предмет своей любви.
Ревность у мужчины бывает всегда доказательством сильной любви, у женщины она часто всего лишь самолюбие, потому что мы видим, как некоторые из них ревнуют своих мужей, которых совсем не любят.
Религия — это упрощенная и обращенная к сердцу мудрость. Мудрость — это логически оправданная религия.
Драматические произведения и романы продаются так же хорошо как и благочестивые книги, с той лишь разницей, что первые больше читаются, чем покупаются, последние же больше покупаются, чем читаются.
Большинство повестей и романов причиняет двоякий вред читателям: они крадут у них время и деньги.
Никто не знает о нас столько дурного, как мы сами, и, тем не менее, никто так хорошо не думает о нас, как мы сами.
Самолюбию почести льстят, гордость обходится без них, тщеславие хвастает ими.
Свет — комедия; лавровый лист, сегодня венчающий чело избранника, завтра может попасть в суп.
Законы и обычаи, тираны и палачи бессильны против свободы духа, присущей человечеству.
Более чем верно, что любовь к свободе часто есть лицемерие и имеет своих тартюфов. Их легко узнать по их ненависти к просвещению и философии, по их умению льстить предрассудкам и страстям народа.
Для того чтобы заставить приверженцев тирании до безумия полюбить свободу, засадите их в тюрьму.
Делать то, что нам нравится, — это естественная свобода, без вреда другим — это гражданская свобода.
Даже при самой свободной конституции невежественный народ все-таки остается рабом.
Чтобы быть свободным, нужно уметь быть справедливым.
В народе все идет во взаимной связи: все возвышается и все понижается одновременно. Политический смысл притупляется одновременно с исчезновением духовной мощи.
Сердце женщины — золотой киот, где часто царит глиняный бог.
Быть сильным и заявлять это — есть право; быть сильным и не давить других — есть обязанность; быть сильным и пренебрегать своей силой — это грех смертный, а одного смертного греха, как говорят патеры, достаточно, чтобы лишиться вечного блаженства.
Одна вырвавшаяся украдкою слеза трогает нас более, чем потоки слез; скорбь — самая трогательная.
Скромность должна быть добродетелью тех, у кого нет других добродетелей.
Сила добродетели — вес скромности.
Скука — серьезная проблема для моралиста, ибо со скуки совершается по крайне мере половина всех грехов человечества.
Жизнь скупца есть комедия, в которой аплодируют только последнему акту.
Скупец подобен ослу, который много трудится при скудном корме и из кожи которого, после того, как он издохнет, делают бубны для увеселения других.
Смерть скупца — это его единственное доброе дело.
Скупой иногда бывает человеком умным, любитель же излишней роскоши всегда глуп.
Скупость — это ничто иное, как кропотливое искусство сделать прилежание грешным, богатство — убогим, власть и репутацию — позорными, жизнь — жалкою, смерть — страшною, а наследников — без вины неблагодарными.
Горе — роковой удел жизни. Если боги сделали для нас слезы столь легкими, то они же дали нам столько поводов проливать их.
Роза, которая от жгучих лучей солнца начинает вянуть, набирается свежести и силы от росы — слез Авроры. Так и мы часто находим в слезах горя самую сладкую утеху для сердца.
Вдовы, проливающие слезы, очень скоро снова выходят замуж. Влажная почва, по-видимому, самая благоприятная для... пересадки.
В театрах проливается больше слез, чем в церквах.
Слово, удержанное тобою, — раб твой, слово, вырвавшееся у тебя, — господин твой.
Слово подобно мешку; оно принимает форму того, что в него вкладывают.
Будь всегда более расположен слушать, чем говорить. Слушая, ты как бы получаешь, говоря — делаешь. Благороднее — давать, выгоднее — получать.
Вспоминать о смерти — значит жить без мыслей о ней. О смерти нужно не вспоминать, а спокойно, радостно жить с сознанием ее постоянного приближения.
Слова и поступки умирающего имеют великую власть над людьми, и потому как ни важно хорошо жить, едва ли не важнее всего хорошо умереть. Дурная, непокорная смерть ослабляет влияние хорошей жизни; хорошая, покорная, твердая смерть искупляет дурную жизнь.
Смиряются не ради смирения, а ради того, чтобы заставить себя уважать.
Маркиз де Шервиль, очень любивший животных, составил для одной из своих собак следующую эпитафию: "Здесь покоится единственный друг, который ни разу не укусил меня".
Совершенство человека состоит только в том, чтобы внимательно относиться к своему несовершенству.
Самым совершенным человеком бывает не тот, у кого больше хороших качеств, а тот, у кого меньше дурных.
Совесть есть судилище, в котором человек становится в одно и то же время своим обвинителем, своим судьею, своим палачом.
Часто худшие люди дают лучшие советы.
Иногда мы даем советы из боязни, чтобы нам их не давали, точно так же, как иной занимает первый из страха, чтоб у него не попросили взаймы.
В молодости сны бывают страшны и тревожны, зато приятно пробуждение и жизнь мила! В старости же сны становятся спокойными, приятными, но зато пробуждение печально и жизнь мрачна.
Гораздо легче нажить состояние, нежели сделать из него хорошее употребление, когда оно уже нажито.
Спокойствие без свободы нельзя назвать жизнью: это общественная смерть, это тишина могилы.
С нашими высшими чувствами бывает то же, что бывает со всеми вообще нашими способностями. Если мы упражняем их, мы перестаем замечать, что мы ими обладаем. Люди, никогда не упражняющие своих способностей, становятся нечувствительными к их существованию.
Абсолютная справедливость так же недостижима, как и абсолютная истина; но справедливый человек отличается от несправедливого своим стремлением к справедливости и надеждой достигнуть ее, как правдивый от лживого — своей жаждой истины и верой в нее.
Только мы одни можем внести справедливость в жизнь мира. Природные силы без нас ничего не могут сделать. Если человечество, как совокупность сознательных существ, не сделает этого, — никто не сделает.
Старики чувствуют, что земное призвание их выполнено; им кажется, что каждый думает это о них и попрекает их за то, что они еще занимают место на земле; отсюда их недоверие ко всему окружающему, их зависть ко всему молодому; отсюда также их любовь к одиночеству и неровность настроения.
После детства я не знаю ничего заслуживающего большего интереса в жизни, чем старость: в слабости обоих этих возрастов, в надеждах, которые дает один из них, в воспоминаниях, которые оставляет другой, есть нечто глубоко трогательное, наполняющее душу чувством доброжелательности.
Признание старости делает человека менее старым; старость, при наступлении которой человек после долгой светской суетности вполне овладевает собою и, освободившись от всех страстей, находится в полной безопасности, обеспечиваемой мыслью, является убежищем покоя.
Старость — это гора, на которую приходится совершить восхождение, пик, с которого открывается весь горизонт жизни, однако при условии не быть ослепленным снежными заносами... Я не боюсь старости, мне страшно лишь тяжелое восхождение к ней.
Старость для невежд — зима, для ученых — время жатвы.
Старость мало-помалу отучает нас от жизни, подобно матери, постепенно отнимающей своего ребенка от груди.
Хорошая выборка из старых вещей почти равносильна изобретению новых.
Чем больше человек стареет, тем сильнее привязывается он к жизни, как к старому другу.
Стихи есть выражение мысли, среднее между разговорным языком и музыкой. Стихотворная форма — это сокращенный оркестр, камерная музыка.
Стихотворная форма импонирует начинающим литературным и дебютирующим литераторам. Почти все мастера современной прозы начали с писания стихов. Позже они обнаружили свое критическое чутье тем, что не возвращались к стихотворным произведениям.
Кто считает годы, когда счастлив? Живет он и не знает, что живет; страдание является первым рубежом, где мы со слезами оглядываемся назад и со страхом смотрим вперед.
Воспоминание о прошлых страданиях делает более сладостной настоящую радость.
Есть сила или дарование, которое делает способным на все: это — умение страдать, и страдать много, не жалуясь.
Кто дышит, тот должен страдать, и кто мыслит, тот должен плакать.
В сердце человеческом не могут одновременно существовать две сильные страсти.
Страсти, подобно стихиям, бывают хорошими слугами, но очень дурными господами.
Волны жизни бросают наши судьбы, как оторванные от подножия скалы водоросли. Дома наши не более, как корабли, принимающие лишь пассажиров.
Из трех судей, разбирающих дело, нередко случается, что один слушает и не слышит, другой слышит, но не слушает, третий, наконец, слушает и слышит, но не понимает.
Суеверие обращает человека в скотину, фанатизм делает его диким зверем, деспотизм — вьючным животным.
Человечество, достигнув известной зрелости, отбросило всякие суеверия, поняв, что для улучшения своей участи должно рассчитывать только на себя.
Люди считают необходимыми тысячу в сущности лишних вещей, что причиняет им тысячу неприятностей, заставляет терять время, делает жизнь более трудной, более докучливой. А между тем, чтобы быть счастливым, нужны только три вещи: здоровое тело, свободный дух и чистое сердце.
Если бы люди так же были довольны своей судьбою, как самими собой, то большинство их было бы счастливо.
Каждый — кузнец собственного счастья.
Счастье похоже на женщин, отворачивающихся от тех своих обожателей, которые слишком ухаживают за ними.
Один из самых верных способов достигнуть счастья — это сохранить уважение к самому себе, иметь возможность смотреть на свою жизнь без стыда и угрызения совести, не видя в прошлом ни дурного поступка, ни зла, ни обиды, причиненной другому и не заглаженной.
Счастье — как стекло по блеску и по хрупкости.
Счастье подобно статуе Изиды, покрова которой никогда не поднимал ни один смертный.
Талант — луна, гений — солнце.
Талант есть долгое терпение: приходится рассматривать все, что желаешь выразить, довольно долго и с остаточным вниманием, чтоб открыть новую сторону, которая не была ни замечена, ни отмечена никем.
Ничто так не определяет философии человека, как отношение его к собственному телу. Циник пренебрегает своим телом, сибарит эксплуатирует его, траппист умерщвляет его, идеалист забывает его.
Настанет тот день, когда солнце будет светить только свободным людям, не признающим другого властелина, кроме своего разума, когда тираны и рабы останутся только в истории и на сцене, когда ими будут заниматься только затем, чтобы пожалеть их жертвы...
Каждый сучок сосны может стать топорищем для топора, который срубит ее.
Осуждением чужих недостатков люди стараются заглушить свою душевную тревогу о собственных недостатках.
У людей без страстей, без добродетелей и без пороков есть одно только чувство: худое скрытое тщеславие.
Тщеславие проявляется во всех делах жизни: иной воитель высказывает его в сражении, иной философ — в своих наставлениях, иная мать — в своих привязанностях; наконец, даже скорбь не лишена тщеславия.
Для того, чтобы убедить, достаточно говорить уму; для того, чтоб уверить, надо добраться до сердца.
Умный человек скучает там, где большая часть людей находит удовольствие.
Только сокровища ума действительны. Ими можно делиться, ничего не теряя, они даже умножаются, когда ими делятся. Чтобы приобрести такое богатство, надо трудиться.
Женский ум походит на зажженную свечу, поставленную туда, где дует ветер: пламя ее беспрерывно дрожит.
Язвительный ум, как острый нож, нередко ранит того, кто им пользуется.
Ум есть драгоценный камень, который более красиво играет в оправе скромности.
Мы охотно прощаем тех, кто приписывает нам пороки, но неумолимы для тех, кто отказывает нам в уме.
Умеренность — это богатство бедняков, алчность — бедность богачей.
Умом и богатство наживешь, богатством же ума не приобретешь.
Спасает нас не то, что мы получили урок, а уменье им воспользоваться.
Порывающийся слишком скоро отслужить за услугу показывает этим, что признательность его тяготит.
В храме успеха нет открытых дверей. Каждый входящий пробивает свою дверь, которая плотно затворяется за ним для всех других и не пропускает даже его собственных детей.
Для достижения успеха необходима всего лишь сметка, а не талант; нужна постоянная, бдительная, неустанная сноровка — вот в чем заключается успех.
Прежде всего следовало бы учиться тому, что необходимо, затем тому, что полезно, наконец тому, что служит для услады жизни. Поступать в обратном порядке — все равно, что начинать постройку здания с крыши.
Самые мудрые учреждения могут стать мертвой буквой и даже временно служить прикрытием и орудием тирании, когда чувство справедливости и любовь к свободе ослабли в народе.